К 100-летию советско-польского мирного договора 1921-го года научный руководитель Института Дмитрий Буневич подготовил эксклюзивную статью для Sputnik Polska.
Предлагаем вам русский перевод этого материала.

Версальский фактор

Польско-советскую войну 1919-1921 гг. и Рижский мир 1921 г. нельзя рассматривать и оценивать вне их международного контекста. А он был драматичным. В мире только оформлялась новая — Версальская — система международных отношений. Она фиксировала баланс сил, сложившийся по итогам Первой мировой войны: исчезли четыре великие континентальные империи (Германская, Австро-Венгерская, Османская и Российская), сформировался клуб победителей, ведущие роли в котором заняли старые колониальные империи Франции и Великобритании вместе с «молодым хищником» США.На востоке континента образовались новые государства, стремившиеся найти своё место под солнцем и утвердиться в качестве региональных центров силы. На бескрайних просторах бывшей Российской империи бушевало пламя гражданской войны, победа в которой склонялась к большевикам — крайне левому крылу российских социал-демократов.

Версальский мир 1919 г. зафиксировал общие принципы нового мироустройства, закреплял границы в Западной Европе, но фактически оставлял открытым вопрос о судьбе Востока континента. И его самую главную часть: как и где пройдёт новая польско-российская граница? Польша, конечно, при формировании Версальского мироустройства имела куда как более сильные позиции, чем Советская Россия. Хорошей иллюстрацией реального положения двух держав в новом глобальном раскладе политических сил служит простой факт. Польшу на Парижской мирной конференции представлял один из виднейших польских политиков Роман Дмовский, в то время как представителей России, красной или белой, на переговорах не было вовсе.

Одной из констант Версаля было исключение России из числа великих держав и ликвидация правительства большевиков. Отторжение державами-победителями правительства Ленина было легко объяснимо, весь сами большевики в тот момент надеялись на начало мировой или во всяком случае общеевропейской революции, которая покончит с «империалистами».

Совершенно иным было положение Польши, которая не только пользовалась достаточно большими симпатиями, как крупная европейская нация наконец-то обретавшая независимость после столетия небытия, но и рассматривалась западными политиками в качестве важного элемента нового баланса сил. Возрождённая Польша, с серьезным индустриальным потенциалом, внушительным населением и мощной армией, должна была стать гарантом нового мироустройства на Востоке Европы. Варшава была призвана сыграть особую роль в обеспечении контроля над униженной и растоптанной, но сохранявшей огромный потенциал, Германией на западе от своих границ. На Востоке Польша должна была, по мысли творцов Версаля, стать надёжным заслоном от «большевистской заразы», а, возможно, и поучаствовать в свержении советской власти.

Шаг вперёд и два назад

Поскольку международное положение в начале 1919 г. в целом было более благоприятным для Польши, нет ничего удивительного, что Варшава инициировала успешное наступление на украинские и белорусские земли. Внутри польского политического класса, впрочем, не утихали противоречия. Одна группа, возглавляемая Юзефом Пилсудским, стремилась к созданию восточноевропейской федерации под эгидой Польши и была поэтому против сотрудничества с «белым» генералом Иваном Деникиным. Другие, такие как Роман Дмовский и отчасти Игнаций Падеревский, ориентируясь на позицию Франции, были готовы к компромиссу с «белыми» и совместной борьбе с большевиками.

Успехи Польши весной и летом 1919 г. фактически вынудили советское руководство в конце года выступить с мирными инициативами, которые предусматривали практически полное удовлетворение выдвинутых ранее претензий польской стороны. Польские руководители во главе с Пилсудским предпочли продолжить войну. До середины мая военная фортуна была на стороне Польши, в начале этого месяца польские силы и союзные им силы украинских националистов Симона Петлюры вошли в Киев. Впрочем, вслед за успехами для польской армии началась череда неудач, в результате которых Красная Армия к августу 1920 г. оказалась в предместьях Варшавы.

Параллельно с боями на полях сражений проходила и интенсивная политическая борьба. Франция оказывала постоянную военно-политическую помощь Варшаве. Великобритания, напротив, приверженная давнему принципу «баланса сил» была готова проявлять гибкость. В конце весны 1920 г. в Лондоне прошли переговоры между представителем советского правительства Леонидом Красиным и британским премьером Ллойд Джорджем. Одновременно правительство большевиков стремилось использовать поддержку по линии Коминтерна и европейских социал-демократов, с нетерпением ждали наступления красных и немецкие революционеры.

В поисках компромисса

Варшавская битва, окончившаяся полной победой польского оружия, остановила продвижение Красной Армии у польской столицы в августе. А изматывающие, но малорезультативные осенние бои двух армий, заставили обе стороны обратиться к поискам мира. Этому способствовала и позиция главного архитектора Версальского мироустройства — Великобритании, которую полностью устраивало шаткое равновесие на востоке Европы.

Мир был подписан 18 марта 1921 года в Риге между Польшей с одной стороны и РСФСР, представлявшей также Белорусскую ССР, и Украинской ССР.

Новая восточная польская граница прошла значительно дальше т. н. «Линии Керзона», предложенной Великобританией летом 1920 г. Варшава установила контроль над территориями с непольским населением — Западной Украиной и Западной Белоруссией, а также получила значительные финансовые компенсации. Но план Пилсукского по созданию восточноевропейской федерации провалился. Украинцы и белорусы оказались разделёнными народами, что сулило большие проблемы в будущем. Лондон признал новую восточную границу Польши в 1923 г., вслед за ним последовал и Париж.

И хотя Польша и Советская Россия объявили, что отказываются от враждебных действий, ни одна из них не была удовлетворена миром и не стремилась к установлению добрососедских отношений.

Так, Ленин в сентябре 1920 г., ещё только убеждая своих соратников поддержать будущий мир с Польшей, одновременно обнадёживал их: «Нам при международном положении придётся ограничиться оборонительной позицией по отношению к Антанте, но, несмотря на полную неудачу первого случая, нашего первого положения, мы еще раз и ещё раз перейдём от оборонительной политики к наступательной, пока мы всех не разобьём до конца». Не более компромиссной была и позиция польского руководства, которое не просто не было заинтересовано в добрососедстве с Советской Россией, но прямо проводило политику прометеизма в отношении восточного соседа — целенаправленно разжигало и поддерживало национальный сепаратизм в СССР.

Отношения двух стран отравлял также вопрос, связанный с судьбой пленных красноармейцев, несколько десятков тысяч которых не выдержали тяжёлых условий заключения и погибли от болезней и истощения.

Рижский мир, таким образом, стал закономерным и весьма показательным отражением всего версальского мироустройства на востоке континента, отягощённым всеми его родовыми чертами: нестабильным, хрупким, основанном на взаимном подозрении, неприятии и страхе, а не на доброй воле к сотрудничеству. Разумеется, Москва и Варшава несут свою меру ответственности за принятые военно-политические решения, но факт остаётся фактом — не Польша и не Россия были подлинными архитекторами версальского миропорядка, в рамках которого только и можно рассматривать мир, подписанный в Риге в марте 1921 г.